Франсиско Вилья

Панчо Вилья: от бандита до революционного генерала

Панчо Вилья был человеком, влюбленным в свою собственную легенду. Когда он превратился в известного революционного вождя он рассказывал столько историй о самом себе, что, добавленные к тем, которые создали о нем друзья и враги, они сделали чрезвычайно трудной задачей необходимость определить значение его столь заметной в истории Мексики фигуры.  Легендами о Вилье, называли ли его Мексиканским Робином Гудом или Пятым всадником Апокалипсиса, пестрят страницы его биографий и исследователям пришлось и приходится трудиться достаточно, чтобы под толщей мифа обнаружить историческую правду.
Тем не менее, не подвергается никакому сомнению тот факт, что Вилья сумел скрепить в единое целое жажду борьбы северных крестьян и хозяев мелких ранчо, чтобы создать в короткий срок самую мощную из армий, которые свергли режим Викториано Уэрты (Victoriano Huerta) и даже превратиться в один из нескольких вариантов Революции. Хотя, это уже история Северной Дивизии Вильи.

Панчо Вилья (третий справа) еще в звании полковника, 
сфотографированный перед взятием г. Сьюдад Хуарес,
(май 1911 г) ставшим триумфом революции мадеристов.

Родившийся на ранчо Ла Койотада,  в муниципалитете Сан Хуан дель Рио, штат Дуранго, в 1878 году, в семье бедных крестьян, Доротео Аранго Арамбула (Doroteo Arango Arambula, настоящее имя Панчо Вильи), еще в детстве потерял отца и с малых лет работал в качестве пеона или работал на земле на условиях половничества, с тем, чтобы внести свой вклад в содержание семьи.

В 16 или 17 лет Доротео покинул полную лишений жизнь пеона, чтоб заняться куда более прибыльным и захватывающим делом- разбоем на большой дороге. Он сбежал в горы, по легенде, созданной им самими, потому что, хозяин вознамерился соблазнить его сестру, хотя, уже в 1914 году журналист Джон Рид заметил, что «самой вероятной причиной этого стало невероятное высокомерие Вильи».

Миф, созданный в период славы Панчо Вильи, рисует его этаким мексиканским Робин Гудом в горах Дуранго, однако свидетельства говорят о нем, как об обычном разбойнике мелкого масштаба, который побывал в тюрьме, и несколько месяцев прослужил в армии, рекрутированный туда из-за своих проблем с законом. Такой «призыв» на службу был нередким явлением в тот период.

Примерно в 1901 или в 1902 году, после дезертирства из армии, Доротео Аранго, уже под именем Панчо Вильи (причины, по которым он избрал себе такой псевдоним тоже до сих пор рьяно дискутируются), перебрался в соседний штат Чиуауа, чтобы избежать военного трибунала. В Чиуауа Панчо Вилья занимался законной деятельностью, от скромной работы пеоном до отчаянной и заслуживающей уважения работы перевозчика драгоценных металлов с горных шахт на железнодорожную станцию, сочетая это с кражей скота, что было незаконным, но в Чиуауа не считалось ремеслом презираемым. По мнению тех, кто жил в сельской местности, широкие равнины Чиуауа по меньшей мере в течение двухсот лет были всеобщим достоянием, где каждый мог охотиться на свое усмотрение, но  землевладельцы прибрали к рукам незаконно, нарушив обычаи, бытовавшие веками. Так что красть скот у помещиков не считалось преступлением, а возвращением себе былых прав и свобод. Такая социальная терпимость к конокрадству и угону скота, объясняется социальным напряжением, которое создавали  местные и федеральные власти в этот непростой для Мексики период ее истории.

Cоциальное напряжение нашло выход в призыве к восстанию, брошенному Франсиско И. Мадеро (Francisco I. Madero), с тем, чтобы привлечь мелких и средних землевладельцев- ранчеро штата Чиуауа к революции. Этот социальный слой стал опорой революционного движения, разгоравшегося на севере, а Вилья, с самого начала, стал одним из самых уважаемых его командующих.

В 1910 году, в момент начала мексиканской революции Вилье было 32 года, он был очень ловким наездником, не знавшим устали, метким стрелком и отличным знатоком местности. Он обладал приятной внешностью, и был обходителен, за исключением моментов, когда впадал в гнев – тогда он становился ужасен.  Он всеми фибрами души ненавидел помещиков и высоко ценил смелость и честность, как главные добродетели. Он не курил и не пил, но был отчаянным ловеласом. Он природы Вилья обладал необычайно острым умом, но образования практически не получил. До сих пор идут споры о том, умел ли он читать и писать до 1910 года, или научился этому, будучи в тюрьме в 1912 году.

Панчо превращается в генерала Вилью



Абраам Гонсалес, убежденный
последователь Мадеро, ставший законно
избранным губернатором
штата Чиуауа в 1911,
и затем, в том же году,
вице-президентом Мексики. Фото с
сайта www.memoriapoliticademexico.org  

В революционных рядах Панчо Вилья оказался благодаря дону Абрааму Гонсалесу (Abraham González). Этот последний, в свои немногим более чем 50 лет, происходивший из среды могущественных политиков и предпринимателей горной части Чиуауа, влияние и состояние которых уменьшилось в период порфириата, являл собой яркого представителя социального класса и олицетворял устремления, породившие движение Франсиско И. Мадеро, которое искало пути мирного перехода от диктатуры Порфирио Диаса к более современным и демократическим формам политического управления страной, не меняя при этом ее социального устройства.

Когда правительство Диаса лишило общественность любых возможностей сделать такой переход, Мадеро призвал народ восстановить конституционную форму управления страной посредством вооруженного восстания, и именно в тот период Абраам Гонсалес, последовательный мадерист, призвал Панчо Вилью присоединиться к вооружённой борьбе. 21 ноября, на второй день революции Панчо Вилья впервые участвовал в революционном сражении, и хотя потерпел поражение от правительственных войск, он продемонстрировал харизму и способности командующего.

Мадеро полагал, что его призыв к оружию будет иметь массовый и впечатляющий отклик по всей стране. Он представлял себе не гражданскую войну, а вооруженную забастовку, которая должна была покончить со старым режимом всего за несколько дней. Однако в день, когда был брошен призыв, 20 ноября, всего лишь один небольшой городок местного значения, Гомес Паласио (Gómez Palacio), в штате Дуранго, был захвачен повстанцами, и лишь  маленькие деревушки в удаленных штатах оказались в руках людей, провозгласивших себя революционерами. Самое успешное начало революции произошло в Чиуауа, где к рядам повстанцев примкнуло больше людей, и в течение первой недели революционные формирования одержали наибольшее количество побед в стычках и сражениях, которые, пока что еще только набирали силу и значение. Ноябрь еще не закончился, а мощные контингенты федеральных правительственных войск начали прибывать в Чиуауа для подавления мятежей.

Упорство революционеров этого штата, которые перешли к партизанской борьбе, позволило революционному движению не угаснуть, а даже усилиться и вылиться в восстание национального масштаба, в период с февраля по май 1911 года. Это восстание превзошло способности правительства отразить его и способствовало падению режима Диаса. Мощь революционного движения в Чиуауа еще усиливали личностные данные его командующих, чье влияние достигло такого уровня, что это застало врасплох правительство и удивило даже политических вождей-мадеристов. Паскуаль Ороско (Pascual Orozco) и Панчо Вилья, как и подчиненные им капитаны, были неотесанными, необразованными крестьянами, неграмотными и жестокими. Они воплощали собой давнюю ненависть и обиду крестьян и мелких ранчеро, лишенных во время диктатуры Порфирио Диаса как своей политической автономии, так и большой части своих земель.

При таком стечении обстоятельств, в момент, когда Порфирио Диас отрекся от власти, Панчо Вилья был признан вторым по значимости лидером в штате Чиуауа, после Паскуаля Ороско, и одним из самых известных персонажей во всей стране.

Панчо, как и большинство других повстанцев, демобилизовался после падения режима Диаса. В течение нескольких месяцев он занимался мирным трудом мясника, благодаря денежной сумме, полученной им от дона Панчо Мадеро, ярым сторонником и поклонником которого Вилья сделался.

Однако, эта мирная жизнь не смогла продолжаться долго – несмотря на свержение старого режима, страна погружалась во все больший и больший хаос. Падение порфириата сломало  «заглушки», поставленные на старые проблемы, на нерешенные противоречия, и правительство Франсиско И. Мадеро, оказавшееся между требованиями народных масс и сопротивлением класса старой правящей элиты, вынуждено был бороться с военными переворотами и аграрными восстаниями, практически без передышки в течение своих  15 месяцев существования.

Когда Паскуаль Ороско на севере страны встал во главе мятежного движения против Мадеро, Панчо Вилья вернулся к вооруженной борьбе, но теперь ужена стороне правительства, то есть мадеристов. Так бывшие сослуживцы стали врагами.

Во время кампании против Ороско Вилья был командующим разведки правительственных войск генерала Викториано Уэрты (Victoriano Huerta). Там Вилья научился военной тактике: изучил движения колонн войск, использование артиллерии, преимущества пехоты перед кавалерией в лобовых атаках. Но понял он также и другое – что представители старых привилегированных классов (а Уэрта из таких как раз и был) ненавидели революционеров. Так, однажды, главнокомандующий Уэрта, разъярившись из-за того, что Вилья в качестве трофея присвоил себе белую кобылу, на которую сам же положил глаз, приказал казнить Панчо, и только вмешательство некоторых офицеров и братьев президента Мадеро, сопровождавших войсковую колонну, спасли Вилью от расстрела.

Вилья на могиле убитого президента Франсиско И. Мадеро,
последователем которого Панчо оставался до самого конца.

Меру наказания заменили тюрьмой в Мехико. Некоторые источники утверждают, что именно в этот период тюремного заключения Вилья научился читать и писать – научил его политический заключенный  генерал-сапатист Гильдардо Маганья (Gildardo Magaña), и что именно  тогда Вилья прочел «Трех мушкетёров» и «Хитроумного идальго Дона Кихота Ламанчского». Неизвестно, насколько это достоверно, но является неоспоримым фактом то, что именно тогда Вилья узнал о требованиях и причинах аграрного революционного движения на юге страны, которое

развивалось совершенно автономно от революции на севере Мексики. Тогда же Панчо достигли слухи о заговоре в сфере высшего командования, с целью свернуть демократического президента Мадеро и захватить власть, чтобы передать ее старым олигархам времен порфириата. Именно это стало причиной его побега из тюрьмы  26 декабря 1912 года – он должен был предупредить Мадеро о готовящемся военном перевороте. Вынужденный скрываться от поимки в Техасе, Вилья сумел передать через своего посланца дону Абрааму Гонсалесу о том, что замышляют военные, но вмешательство его было запоздалым – 9 февраля 1913 года началась «трагическая десятидневка», когда в ходе ожесточенных боев мятежные войска генерала Уэрты свергли правительство Мадеро, который спустя несколько дней был коварно убит, после того, как от него добились отставки от президентской должности.

 

Северная Дивизия Панчо Вильи и эпоха ее славы (1913 – 1914 гг.)

Как и многие убежденные мадеристы, Панчо Вилья начал свою третью военную кампанию против режимы Викториано Уэрты: 8 марта 1913 года  с восемью товарищами он перешел мексиканскую границу и в течение нескольких дней собрал своих старых солдат.

К августу того же года у Вильи уже была бригада численностью более тысячи человек, многие из добровольцев вышли из состава войск Ороско (который поддерживал диктатора Уэрту). Вилья со своими людьми покинул северо-запад штата и приблизился к его столице во главе бригады из 1300 человек хорошо вооруженных и натренированных. 26 августа силы Вилья взяли Сан Андрес. Это было первое настоящее сражение, которым командовал Вилья, в нем были полностью разгромлен противник в количестве 980 человек и взята ценная военная добыча. Затем «Северный кентавр» отправился в длительный переход и спустя много дней скачки верхом его бригада оказалась на юго-востоке Чиуауа, где состоялась встреча с другими повстанческими формированиями, под командованием Тринидада Родригеса (Trinidad Rodríguez),  Макловио Эрреры (Maclovio Herrera) и Томаса Урбины (Tomás Urbina), в количестве около 1500 человек.

Тогда Панчо отправил посланников к другим революционным вождям Чиуауа, Дуранго и региона Комарка Лагунера, которые не признавали ничьего главенства, кроме разве что далекого и смутно ими представляемого Венустиано Каррансы (Venustiano Carranza), (этот последний сразу же после военного переворота Уэрты провозгласил политический План Гуадалупе и перешел в открытую борьбу с узурпатором, объявив себя Первым Командующим конституционалистов и таким образом, формально объединил всех противников Уэрты – прим. перев.) и которые были не в состоянии объединиться, чтобы действовать более эффективно. Всех их Панчо созвал на встречу, которая состоялась на ранчо Ла Лома, Дуранго, чтобы договориться о важнейшем стратегическом шаге – взятии города Торреон, в штате Коагуила.

Рождение армии

29 сентября 1913 года на назначенное собрание явились революционные формирования севера. Основные командиры объединились в главном здании поместья. Панчо взял слово и сказал, что цели военной кампании требуют объединение всех сил под общим командованием, и предложил, чтобы в этот день из числа присутствующих был избран один главнокомандующий, который принял бы на себя такую ответственность. В качестве кандидатур Панчо предложил себя самого, а также  Томаса Урбино и Каликсто Контрераса (Calixto Contreras).

Затем слово брали разные люди из числа присутствующих, но в целом разговоры ходили все вокруг да около, пока наконец не выступил полковник Хуан Н. Медина (Juan N. Medina), командующий Главным штабом Вильи. Он четко объяснил ситуацию и доказал, что все, чего можно было добиться посредством партизанской войны, уже было сделано и настал момент перейти к открытым военным действиям, либо уступить инициативу неприятелю. Регулярные военные действия, объяснил он, требовали высокой организации и единого командования, чьи приказы не подвергались бы ни малейшим сомнениям.  В конце выступления он снова представил кандидатуры Вильи, Урбины, Контрераса и предложил четвертую – полковника Хуана. Э. Гарсии (Juan. E. García). 

После речи Медины наступила минутная тишина, которую прервал генерал Контрерас, руководитель аграрного движения на востоке Дуранго, пользовавшийся большим уважением. Он встал на ноги и, после того, как отказался от рассмотрения собственной кандидатуры, не считая себя обладающим достаточными навыками для того, чтобы принять огромную ответственность, которую накладывала должность главнокомандующего, подчеркнул «признание, которым пользовался генерал Вилья, как военного, обладавшего большим опытом, неоспоримой храбростью и организаторскими способностями, а затем предложил, чтобы Вилья принял на себя командование Северной Дивизией». Тогда прекратились сомнения и колебания и все присутствующие признали Вилью командующим мощной армии, рождавшейся в тот самый момент.

Вожди, которые избрали Вилью командующим, четко осознавали, что он был обязан им своим назначением, и был ответственным перед ними, в той же мере, в какой они несли ответственность перед своими солдатами.  В тот момент, когда спустя какое-то время авторитет Северного кентавра был вынесен на обсуждение, командующие бригадами четко выразили Каррансе убежденность в том, что командование Вильи, являвшееся воплощением легитимности революционного северного движения, исходило от них самих, как лидеров движения, и вместе с тем, как ответственных за своих собственных солдат.

В тот же день, после утверждения в звании главнокомандующего, Вилья набросал план взятия стратегически важных городов – Лердо, Гомес Паласио и Торреона, гарнизоны которых были усилены таким образом, что достигали 5 тыс. человек. Наступление началось в тот же день, когда была образована Северная Дивизия – 29 сентября 1913 года, и закончилось тем, что из Торреона эвакуировались его последние защитники. Это случилось 1 октября, то есть в течение трех дней Вилья сумел взять Торреон, в том числе благодаря безоговорочному подчинению Вилье всех солдат вновь образованного формирования. Таким образом Вилья стал постепенно превращать революционные контингенты северных штатов, которые Карранса называл «недисциплинированным сбродом» в регулярные войска.

Вилья умел насадить дисциплину со всей строгостью, но еще боле важно, что солдаты сразу же приняли его жесткие приказы. Трудно сказать, что сумело так быстро убедить эту разношерстную толпу, однако можно предположить, что это были продемонстрированные им способности, легкость взаимопонимания со своими солдатами, на чьем языке он сам говорил и чьи проблемы легко понимал, а также легенды, слагавшиеся вокруг него.

После завоевания Торреона, Вилья решил не оставаться в городе в ожидании войск, которые правительство направило против него, но перешел в отчаянное наступление на город Чиуауа, осуществил блестящее взятие Сьюдад Хуарес и одержал удивительную победу в Тьерра Бланка, где в открытом сражении рассеял тысячи солдат противника, умело используя свою пехоту, артиллерию и запасные части.

Революционный губернатор

8 декабря Вилья с триумфом вступил в город Чиуауа, столицу одноименного штата во главе своих людей и генералы Северной Дивизии назначили его губернатором штата. На тот момент в Чиуауа в течение трех лет шли сражения, война разрушила большую часть его железнодорожной системы, уменьшила площадь скотоводческих ранчо, и заставила закрыться множество заводов и горнодобывающих предприятий. Не было денег, работы и еды. Жители были настроены друг против друга, поскольку имелось немало сторонников диктатуры и Ороско, который выступал на ее стороне. К тому же пресса внесла свой вклад в разжигание розни, представив Панчо кровожадным преступником.

Чтобы справиться с задачами, которые предполагало управление таким большим и сложным штатом, Вилья решил прибегнуть к консультативной помощи немногих людей, обладавших официальным образованием – бывших чиновников правительства Абраама Гонсалеса, которые ранее, находясь в ссылке, образовали Конституционный совет в Эль Пасо, Техас. Среди них выделялся Сильвестре Террасас (Silvestre Terrazas), пользовавшийся авторитетом журналист, ярый противник режима Порфирио Диаса и его местного варианта в Чиуауа, экономической диктатуры так называемого клана Террасас-Криль. Ему было поручено заведование Министерством управления штата. Как бы то ни было, все эти привлеченные люди действовали и принимали решения в тени и от имени Вильи, следуя его указаниям.

После нескольких указов, призванных урегулировать общественное управление, работу железнодорожной и телеграфной служб, а также удовлетворить самые насущные нужды населения, Вилья опубликовал потрясающий документ, имевший множество последствий, в том числе немедленных – «Декрет о конфискации имущества врагов революции», в котором излагалась аграрная политика Вильи и его сторонников.

Поскольку движение победило, необходим был закон, который бы определил все, что связано с перераспределением такого имущества, и которое, в тот период, пока закон готовился, должно было управляться банком штата Чиуауа, созданным в тот же день посредством того же декрета. Ресурсы, полученные таким образом, позволили финансировать военный аппарат Вильи и его социальную политику в течение тех двух лет, пока Северная Дивизия контролировала Чиуауа.

 Другими мерами Вильи в качестве губернатора были изгнание испанцев, преследование спекулянтов и бандитов, равно как воздание посмертных почестей Абрааму Гонсалесу, чьи останки были извлечены из оврага, где его убили уэртисты, и захоронены в мавзолее, возведенном на кладбище города Чиуауа. В итоге:  Панчо управлял «по-деревенски, убежденный в том, что административное дело изобиловало множеством хитростей и практик, ненужных и слишком запутанных».

7 января 1914 года, спустя немногим более 4-х недель после того, как стал губернатором штата, Вилья отказался от должности, в ответ на «предложение» Каррансы, суть которого заключалась в том, чтобы Вилья уступил должность одному из своих генералов, Мануэлю Чао (Manuel Chao). Вилья уступил Чао управление штатом, а сам выдвинулся в Охинагу (Ojinaga), чтобы сломить последний бастион уэртистов в Чиуауа и реорганизовать  Северную Дивизию, используя огромные ресурсы, которыми он на тот момент обладал. Отказавшись от должности губернатора, Вилья по сути не отошел от власти, которую ему обеспечивал его ранг главнокомандующего. Просто сторонники Вильи Сильвестре Террасас (Silvestre Terrazas), Федерико Гонсалес Гарса (Federico Gonzalez Garza), Мануэль Чао (Manuel Chao) и Фидель Авила (Fidel Ávila) управляли на его манер и под его надзором.

Большие сражения Северной Дивизии

В марте 1914 года, во главе 20 тыс. человек Панчо Вилья выдвинулся из Чиуауа по направлению к городу Торреон, который федеральные войска отбили у революционного генерала Каликсто Контрераса (Calixto Contreras), сконцентрировав там силы в количестве 14 тыс. человек. Под командованием генерала федеральный войск, способного и храброго Хосе Рефухио Веласко (José Refugio Velasco), федералы превратили города этого региона в укрепленные форты.

В течение двенадцати дней Северная Дивизия, продемонстрировав свою мощь и эффективность командования Вильи, разрушала один за другим укрепленные форты федеральных войск, до тех пор пока 2 апреля из города не спаслись бегством его последние защитники. Взятие Торреона стало самым кровопролитным сражением в истории революции до того момента, а также переломным пунктом в борьбе против диктатуры Уэрты.

Сразу же после взятие Торреона Северная Дивизия начала сражение в Сан Педро де лас Колониас (San Pedro de las Colonias)  с еще одной федеральной дивизией, посланной в качестве подкрепления защитникам Торреона, но не успевшей вовремя подойти к Торреону. В финальной атаке при Сан Педро, в ночь с 12 на 13 апреля участвовало более 12 тыс. солдат Вильи, которые прорвали линию обороны федералов, заставив их отступить к городу Сальтийо (Saltillo), столице штата Коагуила. Таким образом Северная Дивизия завоевала регион Комарка Лагунера, окончательно сломив волю врага к сопротивлению.

Теперь Вилья и его генералы жаждали направиться в центр страны, пройдя через город Сакатекас, однако Карранса, командующий всеми революционными силами, сражающимися против Уэрты, решил вмешаться, чтобы пресечь столь стремительно возрастающее влияние Вильи среди революционеров – решения принятые Вильей в качестве губернатора, а также его социальное происхождение предвещали поворот событий, который никак не вязался с программой политической революции, которую представлял Карранса, не предполагавшей радикальной передачи власти широким слоям населения. Успешные военные кампании - завоевание Комарки, взятие Чиуауа и Торреона превращало Вилью в вождя национального масштаба: на текущий момент Вилья управлял большим количеством людей и ресурсов, нежели любой другой из революционных командиров. Помимо этого, его авторитет и мощь его армии были на тот момент исключительными в стане революционеров.

Эта ситуация еще раньше стала поводом для конфликтов, когда Первый Главнокомандующий (Карранса) решил временно обосноваться в городе Чиуауа и заставить плясать под свою дудку генерала Мануэля Чао, замещавшего Вилью. Когда этот план провалился, Карранса решил воспрепятствовать передвижениям Северной Дивизии. Для этого он переехал в Торреон, где отдал приказ армии Вильи взять столицу Коагуилы, Сальтийо, между тем сам в тот момент собирался отправиться в соседний штат Дуранго, чтобы убедить тамошних революционеров отправиться на штурм города Сакатекас. Сакатекас находится южнее, чем Дуранго, Чиуауа и Коагуила. Он  - наиважнейший транспортный узел на севере центральной Мексики и важный пункт при движении к столице страны. Поэтому Карранса всеми силами желал воспрепятствовать движению Вильи на юг – нужно было держать его подальше от Сакатекаса. По планам Каррансы, если другие революционные войска взяли бы Сакатекас, они бы тем самым заперли Дивизию Вильи в северных штатах.

Все эти интриги были неведомы генералам Вильи, однако им было довольно ясно – Карранса своими действиями хотел дать больше времени передвижениям Дивизиям Северо-Западной и Северо-Восточной, которыми командовали Альваро Обрегон и Пабло Гонсалес, соответственно. Эти две армии были более близки Каррансе и более подходили ему для реализации его планов, соотвественно, он к ним благоволил.

Последний военный совет, в ходе которого Карранса встретился с генералами Вильи, раскалил обстановку и поляризовал мнения настолько, что Панчо вынужден был в итоге обрубить коротко, чтобы не прекратить дискуссии: Ладно, давайте угодим Командующему. Командующий хочет, чтобы мы взяли ему Сальтийо, вот и возьмем ему его с ходу».

Вблизи Сальтийо было расквартировано около 15 тыс. уэртистов, остатки колонн, разгромленных Северной Дивизией в регионе Комарка Лагунера и Северо-восточной -  в Монтеррее (Monterrey). Пять тысяч этих солдат занимали позицию вблизи важного железнодорожного узла Паредон (Paredón), и самый выдающийся стратег Вильи, генерал Фелипе Анхелес (Felipe Angles), осознав уязвимость положения этих солдат, набросал план сражения, которое началось утром 17 мая 1914 года, и в котором приняло участие самое впечатляющее количество кавалерийских войск за всю историю революции - восемь тысяч всадников. Спустя три дня генерал Вильи, Хосе Исабель Роблес (Jose Isabel Robles) занял столицу штата Коагуилы.

Тем временем Каррансе удалось объединить шесть или семь тысяч человек под командованием главы революционных войск штата Сакатекас, генерала Панфило Натеры (Panfilo Natera), с тем, чтобы они атаковали столицу, город с тем же названием. Нападение было отражено в силу малочисленности революционеров, и Карранса приказал, чтобы Вилья направил Натере подкрепление. Тогда развернулась горячая телеграфная дискуссия на повышенных тонах, между Каррансой и генералами-вильистами, которая закончилась разрывом между Северной Дивизией, полностью объединившейся вокруг Вильи и Первым командующим, Каррансой. Генералы-вильисты отказались выполнять приказы Каррансы, которого они обвинили в авторитаризме, настроенности против них и двойной игре. Разрыв был непоправим, хотя и не был обнародован публично, и Северная Дивизия вышла из Сальтийо по направлению к Сакатекасу.



Взятие Сакатекаса. Анхель Боливер (Ángel Boliver), 1965 г.
Холст, акрил

23 июня 2014 года  21 тысяча человек, при поддержке 38 артиллерийских орудий атаковали укрепленные позиции на высоких холмах, окружающих город Сакатекас и всего за несколько часов уничтожили дивизию федералов, защищавшую город. Идеальная синхронизация атаки и эффективность артиллерийской подготовки сделали это сражение самой знаменитой битвой Северной Дивизии, хотя неприятель был более слаб и хуже вооружен, чем защитники Торреона, побежденные вильистами за три месяца до этого. Кроме того, в битве за Сакатекас не было никакой военной колонны, приближавшейся для помощи федералам.

Взятие Сакатекаса, которое стало решающим ударом, нанесенным революционными армиями режимы Уэрты, стало так же и сражением, в котором Панчо Вилья в последний раз осуществлял командование целой плеядой генералов, закаленных в сражениях на севере страны. Больше никогда вожди революции Дивизии не объединились вместе ни на поле сражения, ни даже в мавзолее, построенном Вильей в Чиуауа для того, чтобы стать последним приютом для его генералов и для него самого.

 Когда Мексика была полем сражения

Правительство Викториано Уэрты было смертельно ранено сражением в Сакатекас, однако оно смогло продержаться еще семь недель до окончательного своего падения – потому что Северной Дивизии вместо победоносного наступления пришлось вновь отойти к городу Торреон, поскольку сторонники Каррансы двинулись из Сальтийо в регион Лагуны, угрожая таким образом, отрезать Северную Дивизию от ее основной базы. Альваро Обрнегон, командующий Северо-Западной Дивизией, нанес уэртизму решающий удар вблизи Гвадалахары, и именно ему сдались правительственные войска 13 августа 1914 года на подступах к столице страны, Мехико.

После победы революционеров, последовало три месяца переговоров и поиска путей примирения интересов различных революционных фракций, самым важным моментом которого стала Конвенция в Агуаскальентес, состоявшаяся с 10 октября по 10 ноября 1914 года. Идея созвать представителей разных фракций на революционную конвенцию возникла в ходе конференций, которые в июне того же года были организованы в Торреоне (штат Коагуила) представителями Северной и Северо-западной дивизий. В ходе тех конференций революционеры решили вернуться к обсуждению и поиску путей устранения разногласий между ними после окончательной победы над Уэртой.  Также на конференциях прозвучала очень четко идея о том, что революция была путем решения социальных проблем Мексики и основной ее целью было перераспределение земель для решения аграрного вопроса.

Вилья (в центре) с энтузиазмом воспринял идею сфотографироваться
в кресле президента Мексиканской республики, тогда
 как Эмилиано Сапата (справа) даже не захотел просто сесть в него.
Архив Casasola, фото с www.cuartoscuro.com.mx 

Конвенция в Агуаскальентес, как примирительная ассамблея между фракциями, стала полным провалом. Однако она стала своеобразной витриной, потрясающей своей выразительностью, продемонстрировавшей величие и ничтожность, идеализм, амбиции и наивность мексиканских революционеров. Очень скоро стало очевидно, что не существует никакого пути устранения разногласий между каррансистами и вильистами, которые объединились с последователями Эмилиано Сапаты (сапатистами). И когда 1 ноября Конвенцией был назначен временно исполняющий обязанности президента, разрыв между фракциями стал неизбежен.

В течение этих недель Панчо Вилья пристально следил из Сакатекаса за дискуссиями Конвенции и стал единственным из трех крупных вождей (другими были Карранса и Сапата), кто выразил согласие подчиниться постановлениям этой ассамблеи, которую он даже посетил, чтобы официально выразить свое подчинение ее решениям. Также он попытался найти точки соприкосновения с сапатистами и это стало основой союза двух революционных движений, который обсуждался обоими лидерами на Конвенции, и который был заключен в декабре.

 

Самый жестокий этап революции

Теперь в войне сошлись между собой армии революционеров, под командованием харизматичных, способных, обладавших большой популярностью вождей, что в конце концов закончилось разгромом одной из сторон, оспаривавших революционное главенство.  В течение почти четырнадцати месяцев конфликт между конституционалистами (сторонниками Каррансы) и конвенционистами (объединившимися последователями Вильи и Сапаты) ознаменовался масштабными сражениями на большей части территории страны. Сражения начались в ноябре 1914 и закончились в декабре 1915 года формальным роспуском Северной Дивизии.
В пылу гражданской войны четко оформились цели и планы противостоящих сил, которые нашли свое воплощение в «Программе экономических, политических и социальных реформ Революции» со стороны конвенционистов и Конституции 1917 года со стороны конституционалистов. Таким образом, смертельное противостояние  двух революционных направлений ознаменовало также четкое определение и разделение политических и идеологических взглядов.

Панчо Вилья стал главнокомандующим армии конвенционистов, чье ядро составила Северная Дивизия. Бывший разбойник из Дуранго управлял политическими решениями, вдохновлял социальные реформы, и, в особенности, продемонстрировал свои способности военного стратега в масштабе всего государства, способность управлять на полях сражений тысячами людей. Однако, из всего этого периода историки обычно вспоминают только поражения Панчо в сражениях в центре страны, регионе Бахио (при городах Селайя, Тринидад и Агуаскальентес), преувеличивая его ошибки и забывая о том, сколько раз Вилья был близок к военной победе, в экономических и политических условиях, каждый раз всех более неблагоприятных для его движения. К тому же критики его основываются на том, что Вилья побеждал только за счет кавалерийских атак, и не берут в расчет его верных тактических и стратегических решений и приказов, которые он принимал с учетом своего опыта.

После поражений на полях Бахио, Вилья в течение нескольких месяцев обдумывал смелую контратаку в штате Сонора, которая в итоге, закончилась ее поражением от каррансистов. В последние дни 1915 года все города штата Чиуауа были заняты каррансистами и Панчо Вилья формально распустил Северную Дивизию. Тем не менее, он оставил вокруг себя тех людей, которые желали продолжать следовать за ним, подчиняясь его приказам, в ходе нового этапа борьбы и организовал небольшие подвижные партизанские отряды. Вилья был убеждён что, Карранса собирался подписать с правительством США некий пакт, ставящий  Мексику в полное подчинение от северного соседа, и стало быть, он, Вилья обязан был всеми возможными способами воспрепятствовать этому. Однако, он не знал, что не существует ни пакта, ни переговоров об этом между Каррансой и правительством США, это была только дезинформация, которую доносили до Вильи агенты правительства соседнего государства.  

Тяжкие годы

9 марта 1916 года небольшой мексиканский отряд в количестве 500 человек атаковал город Коламбус (Columbus) в штате Нью-Мексико, США. Во главе атаковавших был генерал Канделарио Сервантес (Candelario Cervantes), однако именно Вилья спланировал атаку, и, что очень вероятно, наблюдал за ней с вершины одного из ближайших холмов. Захватчиков отразили вооруженные силы США, после шестичасового сражения, которое причинило городку большие разрушения. Штаты направили в Мексику подразделение из 4800 человек, которое позже возросло до 10 тыс., занявшее штат Чиуауа с намерением схватить Панчо Вилью живым или мертвым и рассеять его отряды.

Плакат с объявлением Вильи в розыск от 
имени шефа полиции Коламбуса в 2011 году
был расклеен в этом городе во всех заведениях
и на улицах. "Террорист в 1916,
достопримечательность для туристов
в 2011" гласили заголовки новостей.
Фото с www.gottahaverockandroll.com

Карательная экспедиция стала катастрофой для войск США, потому что Панчо Вилья не был схвачен, ни уничтожены его отряды. Вторжение Штатов только вызвало враждебную реакцию населения и обострило политические отношения с правительством Каррансы. Спустя одиннадцать месяцев военные силы США вышли вернулись обратно с территории Мексики ни с чем. Вилья говорил об экспедиции так: «Этот Першинг явился сюда орлом, а ушел как мокрая курица».

Так родилась новая фигура Вильи – символ борьбы с захватническим империализмом. Вождь из Дуранго, как Феникс, воскрес из своего пепла, чтобы  в течение следующих четырех с половиной лет вести упорную и кровопролитную партизанскую борьбу против правительства, которое считал предателями Родины – это было неправдой – и противниками воплощения  в жизнь народных требований, ставших причинами революции – чтобы было в значительной степени правдой.

Панчо был партизаном, с которым время ли кто-то другой мог бы сравниться, практически непобедимым в этом типе войны, однако у него больше не появилось возможностей превратить свои партизанские отряды в войско, способное серьезно угрожать новому правительству Каррансы. В загнанном в угол, преследуемом, сражавшемся во враждебных к нему обстоятельствах, в нем проявились худшие черты его характера – жестокость и насилие, ставшими характерными в этот период его борьбы, что стало причиной отрицательного общественного мнения о нем.

В 1919 году Эмилиано Сапата, человек, которым Вилья долго время не переставал восхищаться, был убит. Спустя несколько месяцев погиб в сражении лучший заместитель Вильи в период партизанской войны, Мартин Лопес (Martín López), а также был взят в плен и расстрелян генерал Фелипе Анхелес, отличавшийся огромным стратегическим талантом, храбростью и выносливостью. Этот  последний вернулся в Мексику спустя три годы ссылки, чтобы попытаться сделать из Панчо стержень национального движения против Каррансы, правительство которого все более отворачивалось от широких народных масс.

По этим причинам, когда в 1920 году Карранса был убит своими политическими противниками и пост временного президента занял Адольфо де ла Уэрта (Adolfo de la Huerta) - представитель политической группы, более чувствительной к социальным проблемам революционного периода, Вилья, уставший и побежденный, сорокадвухлетний лидер локального партизанского движения, решил сдаться.

Ссылка и смерть

В течение последних трех лет своей жизни Вилья прожил на ранчо Канутийо, поместье, которое предоставило ему правительство с тем, чтобы он окончательно отошел от политической и военной борьбы, с возможность забрать с собой в отставку пятьдесят свои людей.

В эти годы Панчо, проглотив былые думы о мести, и превратив Канутийо в преуспевающее доходное поместье, снова начал интересоваться политической жизнью региона и страны, которая отнюдь не стала спокойнее. Некоторые комментарии Вильи, в частности угроза взяться за оружие, в том случае, если правительство вернет земли богатейшим латифундистам региона порфирианского периода, клану Террасас – Крил, равно как и его все еще не убывавшая популярность, стали поводом беспокойства новых властей в начале 1923 года, когда в воздухе буквально носилось предчувствие раскола в правящей фракции революционеров.

Так что 20 июля 1923 года восемь  убийц подстерегли в засаде генерала Вилью в городке Парраль (Parral), Чиуауа. Они были наняты несколькими состоятельными гражданами Парраля, имевшими на Панчо старые обиды.

Панчо Вилья и его верный адъютант Мигель Трильо (Miguel Trillo)
 застреленные в автомобиле во время поездки в г. Парраль. Фото с
сайта www.ondacultura.mx

В убийстве Вильи доказана ответственность как действительного в тот момент президента республики, так его Министра управления и преемника– генералов Альваро Обрегона (Álvaro Obregón)  и  Плутарко Элиаса Кайеса (Plutarco Elias Calles), равно как губернаторов штатов Чиуауа и Дуранго - генералов Игнасио Энрикеса (Ignacio Enriquez) и Хесуса Агустина Кастро (Jesus Agustín Castro).

В течение многих лет после этого официальная история представляла Вилью беспринципным разбойником и безжалостным убийцей.  Его могила была осквернена и память о нем попытались стереть. Однако всегда были те, кто передавал из уст в уста рассказы о Вилье – защитнике бедных, так родилось множество мифов о его личности, его спрятанных сокровищах, его пистолетах, о его подвигах на поле битвы и любовных похождениях, которые разрослись до огромных размеров, сделав его личность поистине легендарной, чьи масштабы намного превзошли молчание официальных источников.

Педро Сальмерон Сангинес (Pedro Salmeron Sangines), журнал «Relatos e historias en México», № 63